Выступления и публикации

Валерий РЯЗАНСКИЙ. Ценность сермяжной правды

Журнал «Октябрь», 2015, №11


Валерий Рязанский – председатель Комитета Совета Федерации по социальной политике; представитель от законодательного органа государственной власти Курской области.

Я все такой же, только
чуть-чуть погнутый.
М.А. Шолохов 

Своими литературными предпочтениями я почти наверняка удивлю большинство читателей, но я с большой симпатией отношусь к Михаилу Шолохову. Этого писателя воспринимают по‑разному, спорят о его книгах и авторстве, и все же его герои не покидают полок книжных магазинов и не исчезают с киноэкранов. Конечно, каждый открывает своего Шолохова: одному близок Григорий Мелихов, удалой казак из романа «Тихий Дон», другой от души потешается над дедом Щукарем, забавным старичком из моей любимой «Поднятой целины», третий сочувствует Андрею Соколову, мужественному и стойкому фронтовику из рассказа «Судьба человека».

Но, думаю, любой, кто читал произведения Шолохова, заметил важную особенность: значимость книг этого автора определяется в первую очередь тем, что они – живое свидетельство очевидца и участника событий. А значит, в его рассказах и романах заключена правда – пусть переосмысленная, отредактированная в соответствии с жестокими требованиями времени, но она сильнее выдуманных историй или домыслов тех, кто не был очевидцем произошедшего.

Разумеется, Шолохов писал о том, что совершалось вокруг и волновало его. Тем более что эпоху, в которую ему довелось жить, иначе как временем потрясений назвать невозможно. Но проблемы, которые он поднимает, созвучны и сегодняшнему дню. Так что произведения Шолохова смело можно назвать классическими: рассказывая о времени и о себе, писатель говорит об общечеловеческих ценностях. Времена меняются, а люди со своими сомнениями и страданиями, добродетелями и пороками, чаяниями и надеждами остаются прежними.

Достоинство шолоховских книг в том, что среди его персонажей практически нет шаблонных образов, которыми часто грешили советские писатели-соцреалисты. Это всегда личности со своими достоинствами и недостатками.

В романе «Поднятая целина» нет ни кристальных коммунистов, ни исключительных злодеев. Все поступки героев, все мотивы оправданны и очевидны. В этом и проявилась правда жизни, в которой, как известно, находится место всему и не существует только добрых или только злых людей. Сама жизнь – это в нашем понимании смешение «красок», видимо, поэтому и произведение у Шолохова получилось сложным, неоднозначным: в «Поднятой целине» можно найти и детективную линию, и боевые сюжеты, и комедийные эпизоды, и трагическую любовь, и семейную драму. А уж то, как писатель соединяет трагическое и комическое, не заметил лишь ленивый.Правда, порой задумываешься, нужны ли смешные сцены в повествовании о переменах, сломавших немало судеб и унесших жизни многих людей? И понимаешь, что это необходимо, иначе не была бы соблюдена достоверность: в жизни именно так – грустное соседствует с невинно веселым или уморительно, неприлично смешным. Приходится признать, что именно контраст позволяет вернее понять и оценить героев и события, а благодаря радости легче переносится печаль. Возможно, поэтому дедЩукарь, немного наивный, доверчивый и в то же время хитроватый, неизбежно попадающий в комичные или нелепые ситуации, так нравится многим читателям. Может быть, через его образ и проявляется мощная сила жизни, которая хотя и равнодушна к страданиям людей, но самое главное – продолжается, а стало быть, дает надежду, что печаль сменится радостью.

Дед Щукарь, без сомнения, самый запоминающийся персонаж «Поднятой целины», но автор романа, в котором отражен переломный для страны момент – переход от мелких хозяйств к коллективной собственности, создал немало других ярких образов.

Бывший балтийский матрос, слесарь Краснопутиловского завода Семен Давыдов, приезд которого в деревню малоимущие крестьяне воспринимают как единственную надежду на улучшение жизни, подкупает своей силой, честностью, умением понять и признать ошибки, отсутствием зазнайства. Невозможно не сочувствовать Давыдову, когда он, надрываясь, пашет свою десятину, невозможно не грустить, когда он погибает. Но легкость, с которой он, горожанин, берется судить о сельском хозяйстве, вызывает удивление, а отношение к зажиточному крестьянству и вовсе возмущает.

Макар Нагульнов, фанатик своего дела, не признает середины и никогда не идет на компромиссы. Тем не менее аскетизм, фанатизм, доходившие до жестокости, все равно не убивают в нем душу. Это особенно очевидно в момент расставания Макара с его непутевой женой, которую он очень любил. Однако когда читаешь его признания: «Жалеешь? Да я… станови зараз тысячи дедов, детишков, баб и скажи мне, что их в распыл для революции надо… Я их из пулемета…», становится страшно. Не такие ли, как Нагульнов, с легким сердцем «ради революции» уничтожали тысячи ни в чем не повинных людей?

К Семену Давыдову, Макару Нагульнову, Андрею Разметнову, деду Щукарю – ко всем этим персонажам Шолохова невозможно остаться равнодушным. И дело не только в том, что они своеобразны и по‑своему уникальны, но и в том, что они дороги своему создателю. Как правило, писатель любит своих героев, но Шолохов ценит каждого, наделяет его «особенностью». Почему для него это важно, можно понять из речи эпизодического персонажа старика Аржавина: «Человек без чудинки голый и жалкий, вроде этого кнутовища. Вот Нагульнов какой‑то чужой язык выучивает – чудинка, дед Крамсков двадцать лет разные спичечные коробки собирает – чудинка, ты сЛушкой Нагульновой путаешься – чудинка, пьяненький какой‑нибудь идет по улице, спотыкается и плетни спиной обтирает – тоже чудинка. Милый человек мой, председатель, а вот лиши ты человека любой чудинки, и будет он голый и скучный, как вот это кнутовище».

Так было, и так, вероятно, будет впредь. Невзирая ни на какие социальные трансформации, человек все же останется человеком со своими особенностями. В то время, которое описывает автор «Поднятой целины», в стране совершалась попытка «сформировать» нового человека, ломалось массовое сознание. Сложный период ликвидации частной собственности, раскулачивание с кровавыми сценами явились предтечей рождения новой деревни. При этом эпизоды убоя скота показали читателям, как сложно было крестьянству менять привычный уклад жизни. Когда имеешь что‑то свое, уровное, трудно сложить все в общий котел. Перестав ощущать себя полноправным хозяином, крестьянин начинает халатно растрачивать то, что раньше копилось по крупицам, тщательно сберегалось. Под воздействием обстоятельств крестьянин становился другим, и все же природа человеческая не изменялась.

Впрочем, для народа – а именно он остается главным героем романа, несмотря на наличие ключевых фигур – такие перемены не прошли незаметно. Поэтому было крайне важно рассказать о великом «переломе» в жизни общества. Причем рассказать максимально правдиво. И пусть эта правда часто была грубой, даже жесткой, но, будучи безыскусной, она позволяла осмыслить само явление. Достичь такого результата писателю, современнику событий было трудно. Оттого роман Шолохова приобретает особую ценность. Заслуга автора состоит в том, что написанное вроде бы «по заданию партии» произведение при внимательном прочтении обнажает проблемы, которые невозможно было обсуждать в обществе в то время. Сегодня нам странно это представить, а тогда, в тридцатых годах, писатель находился между двух огней: партийной линией и ответственностью перед потомками. Поэтому очевидный плюс «Поднятой целины» – это демократичность повествования. Персонажи-большевики категоричны в своих суждениях, но кулаки, середняки и просто недовольные тоже получили право голоса. И голоса их звучат убедительно, мы видим, что они противятся коллективизации не из принципа, не из‑за боязни ломать все привычное, а исходя из практических результатов раскулачивания и первых неудач обобществления. Да и полемика вокруг статьи Сталина «Головокружение от успехов», включенная в книгу, демонстрирует, что даже среди большевиков не было единства ни в действиях, ни в мнениях.

Главная идея романа ясна: нельзя безжалостно ломать то, что создавалось веками. Вековые традиции – фундамент общества. Невозможно построить «светлое будущее» на детских слезах и крови невинных людей.

И тем не менее, думаю, Шолохов, как и многие деятели культуры того времени, свято верил, что страна строит прекрасное будущее. Юность писателя прошла в огне Гражданской войны. Возможно, поэтому насилие не казалось ему столь ужасным. В шестнадцатилетнем возрасте юный Шолохов чудом уцелел, попав в руки к властолюбивому Нестору Махно, в тридцать седьмом сам не раз выручал своих друзей, спасая от репрессий. Его обвиняли в плагиате, в симпатиях белому движению и даже пытались отравить. Так что испытаний на долю писателя выпало много. И все же он не уподобился траве, которая «растет, покорно клонясь под гибельным дыханием житейских бурь». Несмотря ни на что, Михаил Шолохов остался прямолинейным, честным, правдивым человеком.

Такие люди вызывают уважение, с такими людьми мне всегда приятно общаться, а потому книги Шолохова остаются для меня настольными.